Вернусь к началу сентября 1942 года, когда на первом боевом участке мы впервые производили смену частей. Меня эта смена тревожила. Бригада Косатого, хорошо знающая участок, должна была незаметно, не открывая ни единой щелочки, отойти, передав оборону бригаде полковника Крылова, стоявшей до того в районе Пумманок. Соответственно сменяли друг друга и отдельные пулеметные батальоны. Не сама смена частей меня тревожила — на переднем крае она была безопасной, тревожила сопутствующая смена рот в боевом охранении на Малом хребте Муста-Тунтури. Там каких-нибудь полсотни метров пространства да немного колючей проволоки отделяли уходящих наших бойцов от опорных пунктов противника. Сзади оставались скалы, во многих местах отвесные, впереди уходящих и их сменяющих — «долина смерти», хорошо изученная и пристрелянная врагом. Именно в те два-три часа, когда одни уходят, а другие занимают их позиции, противник мог атаковать наши опорные пункты. За первый месяц моего командования такие атаки случались часто. Вот какая возникла опаснейшая ситуация. Мы были готовы ко всему, готовы не только ввести в бой подразделения первого боевого участка, но и резерв командующего СОР.
Нам, к счастью, повезло: не знаю почему, но в ту ночь противник не чинил никаких помех, не высовывался из своих опорных пунктов. Зато в следующую ночь он начал атаки. То ли гитлеровцы что-то почувствовали, то ли узнали о происходящем на переднем крае, во всяком случае они ударили по тому самому опорному пункту на левой сопке, который едва не захватили внезапной атакой в августе. Судьбу нашего левого фланга решили подразделения свежего батальона 63-й бригады, вступившего в боевое охранение Малого хребта Муста-Тунтури. Они были настороже и встретили атакующих гранатами и дружным автоматным огнем. Противник, понеся потери, откатился на исходные рубежи. Через полчаса он повторил атаку левого фланга. Но бригада Крылова ждала этого повторного удара — на огневые позиции был вовремя выдвинут минометный дивизион, и снова противник откатился назад, оставив на поле боя более двух десятков убитых солдат.
Вдохновленный первым успехом бригады, полковник Крылов решил контратаковать немцев силами стрелкового батальона из своего резерва. Головная рота этого батальона стремительным броском и без потерь прошла через «долину смерти» к левому флангу, но попала под пулеметный огонь с безымянной сопки, расположенной впереди нашего боевого охранения восточнее Малого хребта на высоте 41,0. Ранее противник эту сопку не занимал, теперь там оказались пулеметы. Крылов условно назвал эту сопку «Яйцом». Потери в головной роте атакующего батальона были небольшие — ранило нескольких бойцов, хотя наступали уже на рассвете и можно было ожидать худшего. Я к тому времени уже приехал на КП Крылова, обеспокоенный происходящим, но главным образом тем, что в бой вступила новая бригада, только что сменившая здешних старожилов из бывшего 135-го полка. Крылов сказал, что жаждет активной обороны и потому намерен вышибить пулеметчиков с высоты.
Да, надо активно воевать на перешейке, но сначала бойцам и командирам подразделений бригады необходимо изучить противника и новый для них район действий, осмотреться. Я отменил контратаку, поблагодарив Крылова за то, что успешно отбили вылазки врага и посоветовал не торопиться.
Сентябрьские бои на южном берегу Мотовского залива, поиски разведчиков, десанты и другие события, о которых уже рассказано, отвлекли на время наше внимание от первого боевого участка. Когда бои за Пикшуев, Могильный и «Обергоф» затихли, мы вернулись к предложению Крылова овладеть высотой «Яйцо». Крылов доложил, что немцы все еще там и ведут с этой высоты огонь по подходам к боевому охранению не только из пулеметов, но теперь и из минометов. В конце сентября был подписан приказ, обязывающий командира 63-й бригады захватить высоту «Яйцо», уничтожить противника и закрепиться на ней.
Началась подготовка. Майор Н. И. Кавун, командир 104-го артполка, в тот же день, 29 сентября, передислоцировал на новую огневую позицию в верховьях ручья Корабельный на полуострове Среднем свою 7-ю батарею 152-мм пушек с мыса Кекурского, где она стояла в противодесантной обороне. Весь артполк сосредоточился для огневой борьбы на перешейке и против того участка материка, который занимала противостоящая нам группировка противника. Теперь весь он собран в единый кулак, и все же фашистская группа батарей сильнее: наши двухорудийные батареи были вдвое слабее фашистских.
Готовились к предстоящему бою за высоту «Яйцо» и саперы 338-го отдельного саперного батальона. Роте этого батальона было приказано построить пять сборно-разборных дзотов, перенести их в разобранном виде в боевое охранение на нашу высоту 40,1, заготовить из колючки спираль «Бруно» и все это, как только будет захвачена высота «Яйцо», установить там.
Готовилась к бою и 63-я бригада. К утру 30 сентября подготовка была закончена. А в 21 час усиленная разведрота старшего лейтенанта А. Я. Юневича и политрука П. Г. Чебанко сосредоточилась в районе высоты 47,6. Туда же прибыли и саперы, доставив на плечах разобранные дзоты, материалы, инструменты, оружие. Прибыл и взвод минометчиков.
Через полтора часа весь отряд направился под покровом темноты к высоте 40,1 — к нашему боевому охранению. Оттуда начальник охранения докладывал, что противник ведет себя, как обычно, — никаких признаков тревоги.
Юневич понял, что выдвижение его отряда на исходное для атаки положение противником не замечено. Значит, нападение будет внезапным, а план атаки и захвата высоты «Яйцо» был основан на внезапности одновременного удара по фронту и по флангам. Причем, удар по левому флангу со стороны губы Кутовая должен был вывести нас на дорогу к Титовке, чтобы отрезать противнику, обороняющему «Яйцо», отход и уничтожить оборонявший эту высоту гарнизон.
В 00 часов 1 октября Юневич выдвинул два взвода разведроты на фланги противника. Тот выдвижения не заметил. Во втором часу ночи началась атака.
Вспыхнули немецкие осветительные ракеты, с высоты по атакующим били пулеметы и автоматы. Юневич бросился вперед, увлекая за собой матросов и саперов. Начался гранатный бой, перешедший в рукопашную схватку. Юневич в этой схватке убил трех солдат противника, но был ранен в правую руку. Высота «Яйцо» была вскоре захвачена, очищена от противника. Трофеев оказалось много, но в темноте трудно все учесть. Подобрали станковый и два ручных пулемета, миномет, три автомата, пять винтовок, на дороге в Титовку и на высоте осталось 25 убитых фашистских солдат и унтер-офицеров. В наши руки попали сумка с документами и много личных писем.
Саперы тем временем уже подносили на указанные позиции детали дзотов, тут же собирая их.
По потерянной высоте противник открыл ураганный артиллерийский огонь. В бой вступили батареи 104-го артполка и 63-й бригады, а также наши минометы.
Борьба против немецких батарей и огневых точек, обстреливающих отряд Юневича, шла успешно в течение светлого времени всех последующих пяти дней. Нашим артиллеристам и минометчикам удалось уничтожить до 20 дзотов, взорвать два склада с боезапасом и, кроме того, привести к молчанию фашистские батареи. Хуже, если не сказать очень плохо, сложилась борьба против минометов противника. В складках местности за гребнями высот минометы оказались недосягаемыми, наши корректировщики не могли их засечь, и это сыграло решающую роль в конечном исходе боя.
В 19 часов, когда наступила полная темнота, рота противника бросилась в контратаку, но сразу же была отброшена, понеся большие потери. В этом втором ночном бою старший лейтенант Юневич показал удивительную храбрость: он продолжал командовать обороной захваченной высоты, хотя получил уже пять осколочных ранений от мин и одно огнестрельное.
Ночью на третьи сутки после начала боя за высоту «Яйцо» противник, пользуясь темнотой и туманом, сосредоточил возле нее до двух рот пехоты. Всю ночь он обрабатывал наши позиции и подходы к ним артиллерийским и минометным огнем. В 5 часов гитлеровцы незаметно подобрались по восточным склонам к нашему недостроенному пулеметному дзоту, забросали его гранатами и перебили расчет пулемета. Вблизи этого места находился с ручным пулеметом матрос Южанин. Он встал во весь рост и с руки открыл огонь по фашистам, не давая им ворваться на сопку. Южанин погиб, но противника задержал. Подоспел взвод из отряда Юневича и выбил гитлеровцев с этого участка высоты.
Атаки продолжались со стороны титовской дороги. Юневич с трудом командовал отрядом. В эту ночь он снова был ранен — в правую руку и правую ногу.
Минометный огонь стал для отряда губительным. Вышла из строя разбитая осколками рация, прекратилась и телефонная связь с КП бригады: нельзя было ни корректировать артогонь, ни вызывать его. Отрядом командовал уже политрук П. Г. Чебанко, хотя и он получил пять осколочных ранений. Под его командой остатки отряда отбили две яростные атаки гитлеровцев.
Пользуясь недолгой передышкой, политрук Чебанко составил краткое донесение о положении на высоте «Яйцо»; доставить донесение вызвался лихой разведчик сержант Т. М. Сидоров, комсомолец. Он спрятал записку в ушной раковине и пополз под заградительным огнем противника, отсекающим высоту «Яйцо» от наших боевых порядков. Сидорову пришлось переплыть какую-то водную преграду — то ли широкий ручей, то ли небольшой участок губы Кутовая, в темноте он не смог в этом разобраться. Выйдя на берег, он добрался до боевого охранения 40,1. Оттуда донесение было передано по телефону и одновременно отправлено на КП бригады с другим посыльным.
Командир бригады послал на «Яйцо» стрелковую роту первого батальона численностью 60 человек, а с ротой и старшего лейтенанта И. А. Кирюхина, заместителя командира батальона, для замены Юневича. Но подкрепление не смогло пройти на «Яйцо». Рота залегла на подходах к высоте.
Пять часов продолжался этот третий по счету ночной бой отряда Юневича, теперь уже остатков этого отряда. Атаки фашистов были яростные. Гитлеровские офицеры подогревали своих солдат изрядными порциями шнапса. Пьяные немцы лезли напролом, гибли десятками под пулями и гранатами наших бойцов.
К рассвету бой закончился. В строю на высоте невредимыми остались только 18 ее защитников. Атаки до вечера прекратились, но обстрел, артиллерийский и минометный, усилился — фашисты выпустили в этот день по высоте и подступам к ней более 1,5 тысяч снарядов и мин. Едва стало темнеть, в атаку внезапно бросилась группа гитлеровцев. В ней насчитали более полусотни солдат. Дружный ружейно-пулеметный огонь с высоты был неожиданным для атакующих, и они отступили, оставив десятки убитых…
В эту четвертую ночь на высоту «Яйцо» удалось пробраться нашему подкреплению вместе со старшим лейтенантом Кирюхиным. Он вступил в командование, организовал вынос в тыл раненых и убитых.
Вскоре две роты противника снова начали штурм. Я получил донесение, что атакуют солдаты в черных мундирах. Похоже, что брошены резервы, атакуют эсэсовцы. Но и этот штурм был отбит.
С рассвета возобновился минометный обстрел, он продолжался весь день. Подходы к высоте противник блокировал огнем всех видов оружия. По нашим дзотам били даже противотанковые орудия.
Настала пятая ночь обороны захваченной нами высоты «Яйцо». Возобновились яростные атаки, неизменно отбиваемые нашим отрядом, а в перерывах между атаками — минометные и артиллерийские налеты. Командир бригады опять послал на высоту подкрепление, но это не меняло сути дела. Надо было принимать какое-то решение: либо атаковать следующую за «Яйцом» высоту 109,0, либо уводить оттуда наших бойцов. Но на высоте 109,0, по нашим разведывательным данным, оборонялся батальон немецкого 193-го пехотного полка, и, вероятно, туда в ходе боя были подтянуты резервы из Титовки. Для атаки этой высоты пришлось бы задействовать чуть ли не всю 63-ю бригаду. К такому бою мы не были готовы, и я приказал полковнику Крылову оставить высоту «Яйцо».
В 3 часа 30 минут этой пятой ночи защитники высоты были выведены из боя. Немцы их не преследовали, и это было симптоматично: противник понес большие потери.
По нашим подсчетам, по докладам офицеров и сержантов, участников пятисуточного боя, противник потерял убитыми и ранеными не менее 350 человек. Наибольшие потери он понес во время двух последних ночных атак. Территориально мы ничего не приобрели, положения своего не улучшили, но урон противнику нанесли большой.
Несомненный интерес для нас представляли документы, захваченные на высоте «Яйцо» в сумке, о которой я упоминал. Разбирая их, разведчики установили, что на правом фланге противника обороняется 10-я рота 193-го пехотного полка 69-й пехотной дивизии. Эта рота держала на высоте 41,0, обозначенной нами шифром «Яйцо», боевое охранение в составе 22 человек; на вооружении охранения — три пулемета, один из них тяжелый, два противотанковых ружья, ручное оружие и миномет. Судя по количеству убитых и захваченного нами оружия, все охранение было нами окружено и истреблено. Документы не только подтвердили наличие на нашем участке 193-го пехотного полка, но и раскрыли полностью его боевую организацию, боевые средства, боевые порядки и даже фамилии командиров полка, батальонов и частично рот.
Нам надо было отыскать штаб 193-го пехотного полка, точно определить его место и нанести на карту. Мы уже знали от пленных, ранее взятых нами, что штаб этого полка размещается в землянках где-то у высоты 388,9 на северо-восточном берегу озера Суормус-Ярви в шести километрах от нашего боевого охранения на хребте Муста-Тунтури. Эти показания и надо было проверить. Полковник Рассохин выделил для этой цели 14 разведчиков из роты Н. И. Грачева. Командовал разведчиками лейтенант М. М. Зуев, командир взвода в разведроте. Зуева я не знал, но Рассохин утверждал, что он самый подходящий человек для выполнения намеченного задания, и дал ему наилучшую аттестацию, докладывая о готовности разведгруппы к высадке. Зуев участвовал во всех боях и высадках 12-й бригады. Был и на Пикшуеве в группе Грачева, где отличился неустрашимостью и умением командовать взводом, был и в бою у опорных пунктов «Обергоф» и «Могильный». Это он организовал там под минометным огнем переправу с катера № 216 на берег, когда катер наскочил на камни, это его разведчики, добравшись до берега вплавь, промокшие до нитки, приняли участие в уничтожении «Обергофа». Словом, разведчик хороший.
В последнюю ночь боев за высоту «Яйцо» катер МО-129 старшего лейтенанта А. И. Рощина высадил группу Зуева на южный берег губы Малая Волоковая. Перед высадкой я вызвал Зуева к себе. Он был выше среднего роста, темноволосый, с красивым чубом, худощав, строен, подтянут, пытлив взгляд его темно-карих глаз. Одет, как обычно одевались все разведчики: ватные брюки, фуфайка. шапка-ушанка, высокие русские яловые сапоги. Поверх фуфайки — туго затянутый широкий офицерский ремень с кобурой и пистолетом ТТ, на ремне — армейский нож в ножнах, на груди — неразлучный автомат ППШ.
— Товарищ Зуев, знаете ли вы свою задачу? — спросил я лейтенанта.
— Так точно, знаю. Меня проинструктировали в штабе бригады. Кроме того, я был у майора Романова, он тоже проверил меня.
— Ну и отлично. Раньше выполняли подобные задания?
— Выполнял. Трижды побывал в тылу противника по заданию разведотдела штаба флота. Теперь пойду в четвертый раз.
— Вы должны найти штаб полка и на карте точно обозначить его место. Посмотрите, — я развернул свою рабочую карту. — Ориентиров много. Высота 388,9. Здесь стоит триангуляционный знак. Озеро Суормус-Ярви. Высота 206,3. Так что, если вы хорошо ориентируетесь на местности и умеете читать карту, сможете успешно решить задачу. Сколько вам дано на это времени?
— Не больше пяти суток.
— Правильно. Найдете или не найдете штаб, но через пять суток вас в условленном месте будет ждать катер. Но штаб полка — не иголка. Вы должны его найти. Иначе придется посылать другую группу. Вы поняли меня?
— Так точно, понял. Я найду штаб.
— Ну, а теперь насчет «языка». Он нам очень нужен, но хорошо будет, если вы его возьмете без боя, без шума, так, чтобы немцы не погнались сразу же за вами. Если увидите, что драка неизбежна, лучше не трогайте. Вы идете глубоко в тыл противника. Так что в бой не ввязывайтесь. Главное — найти штаб и хорошо понаблюдать за его порядками. Ну, желаю успеха, до свидания…
Зуев ушел. Понравился мне этот лейтенант. Но и задача, конечно, трудная, ответственная. Чтобы ее выполнить, надо иметь много умения и смелости. В сентябре мы уже трижды убеждались, что при таких рейдах мы не до конца разведываем противника. Так было, когда Грачев захватил двух пленных. Ведь позже выяснилось, что они находились в боевом охранении именно «Обергофа», но скрыли это. Так было и на Пикшуеве — вместо одного опорного пункта отряд Боровикова атаковал и уничтожил три, а мы не знали об их существовании, и пленные, взятые Грачевым, сообщая о «Пикшуеве», умолчали об этих двух соседних с ним пунктах. Так было и в бою у «Могильного» и «Обергофа». Очень мало мы знали об «Обергофе». Не знали точно его место, не знали, что в его системе десять дотов и дзотов, потому и не хватило Грачеву взрывчатки для уничтожения всех фортификационных сооружений, не знали, что противник построил новую дорогу от Титовки до «Обергофа».
Надо прямо сказать: у нас были отличные разведчики, смелые, находчивые, упорные, но организовать разведку так, чтобы узнать, если не все, то очень многое о противнике, мы еще не умели. Не умели и привлекать авиацию флота для разведки нужных нам районов. Кто, как не авиация, мог бы нам помочь в разведке «Обергофа», «Могильного», новой дороги вдоль побережья, новых батарей, выставленных противником после уничтожения нами артиллерии на Пикшуеве? Эти горькие раздумья и признания, к сожалению, пришли не сразу. Но нам нельзя было совершать новых ошибок. Война на нашем участке фронта была позиционной, все закопались в землю, влезли в доты, в дзоты. Вот мы и хотели точно знать, где расположены не только батареи, но и штабы, и командные пункты гитлеровцев.
Начинать решили со штаба 193-го пехотного полка, наиболее удаленного от своих основных подразделений. Разведав его местонахождение, мы могли ударить по штабу артиллерией. Наши 152-мм пушки-гаубицы бьют на 17 километров, а 122-мм еще дальше — на 21 километр. Если этот штаб располагается в обычных землянках, легко разрушаемых снарядами, они смогут многое сделать. К этому времени нас уведомили об отгрузке большого количества боезапаса из центральных складов, значит, надо готовить удар по вражескому штабу всем артполком майора Кавуна.
И вот группа лейтенанта Зуева высадилась на южный берег губы Малая Волоковая, ушла в сопки, а катер МО-126 вернулся в Пумманки и ждал приказа снять ее.
Прошло трое суток. Зуев дал только один сигнал: разведгруппа вышла незамеченной в указанный район. Ждать стало легче.
На исходе четвертых суток мы получили вдруг второй сигнал, означавший: «Противником обнаружен. Отхожу на место посадки».
Когда стемнело, катер МО-126 отправился из Пумманок к условленному месту вражеского берега.
В середине ночи пришел третий сигнал: группа Зуева вышла на берег и встретилась с катером.
Настало утро 10 октября — пятые сутки Зуев и его разведчики на той стороне.
Томительно тянется время. Наконец лейтенант Зуев явился на КП — грязный, небритый, оборванный. Я понял, что он стесняется своего вида, но не дал ему времени привести себя в порядок — прежде всего доклад.
Штаб найден там, где мы и предполагали. Разведчики к нему добирались двое суток — местность гористая, много обрывов, озер, никаких дорог нет, даже троп. Подошли к озеру Суормус-Ярви с юга уже на рассвете, пришлось сразу отойти в горы, чтобы разделиться на две группы и наблюдать за объектом разведки с двух сторон…
Разумное решение, молодец Зуев!
Наблюдали целые сутки. Много землянок, ориентировочно не менее 20. Несколько дзотов, а может быть и дотов, по периметру расположения штаба. В конце третьих суток увидели группу солдат; они прибыли на автомашине откуда-то с севера и пошли в горы на юг. Лейтенант Зуев решил вызвать к себе, как только стемнеет, вторую группу. Послал связного. Обе группы соединились, отдохнули и на рассвете четвертых суток стали отходить. Но внезапно обнаружили в трех-четырех километрах восточнее две группы вражеских солдат. Зуев решил, что его ищут. Он повернул на запад, стал уходить от преследующих. В долинах, в складках гор уже лежал снег, но вершины голые. Зуев старался идти по кромке снега. Следы все равно оставались — надо же пересекать долины. Пошли строго на север. Оторвались от противника быстро, прошли около 20 километров и вышли на берег. Вскоре встретили и катер.
Я с удовольствием пожал Зуеву руку, сказал, что задачу он выполнил, поблагодарил за службу, передал нашу благодарность всем разведчикам, приказал отчитаться во всем перед майором Романовым, а от него в баню — мыться, бриться, потом двое суток отдыхать.
Теперь штаб 193-го пехотного немецкого полка был точно отмечен на нашей рабочей карте.
Шесть дней спустя штаб флота передал нам директиву командующего Карельским фронтом генерал-лейтенанта Фролова. На мурманском направлении внезапным ударом по немецким горнострелковым частям отряд 28-го стрелкового полка нашей 14-й стрелковой дивизии захватил немецкий опорный пункт. Уничтожены почти вся рота 137-го горнострелкового полка, оборонявшая этот опорный пункт, 6 огневых точек, 3 дзота, 3 дота; взяты трофеи и 11 пленных. Горные егеря потеряли в боях за свой опорный пункт убитыми и ранеными 600–700 человек. Но главное, пленные дали ценнейшие для нашего высшего командования сведения: 6-я горнострелковая дивизия, выведенная командующим горнострелковым корпусом «Норвегия» генералом Шернером в резерв и на отдых в район Петсамо, готовится к отправке на Кавказский фронт. Командующий фронтом, ставя нам в пример успех отряда стрелкового полка, требовал в директиве от 16 октября использовать опыт этих боев, систематически наносить по 2-й горнострелковой дивизии такие удары, чтобы держать ее в постоянном напряжении, истреблять ее солдат и тем самым вынудить гитлеровское командование к сохранению готовности резервов. Значит, наша цель не территориальные приобретения, а нанесение врагу наибольших потерь.
Эту боевую задачу мы уже выполняли задолго до появления директивы, высаживая еще в августе разведгруппу Грачева, десанты в сентябре, устраивая вылазки на Муста-Тунтури, захватывая пленных. По подсчетам нашего штаба, в боях вплоть до первой пятидневки октября гитлеровцы потеряли 1467 человек убитыми, 13 человек взяли в плен (раненых мы не подсчитывали), дотов и дзотов разрушено 56, землянок — 39, складов с боезапасом и продовольствием — 12, уничтожены 4 орудия, 28 пулеметов и 17 минометов, взято много трофейного оружия и боезапаса. Мы в конечном счете заставили вражеское командование значительно усилить свои части на нашем участке фронта. Теперь командующий фронтом и командующий флотом требовали от нас продолжать активные боевые действия. Мы должны сковать на правом фланге резервы, нужные гитлеровцам на левом фланге нашего огромного фронта.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Закрытие сезона 2013
Похожие темы